Избранные киносценарии 1949—1950 гг. - Петр Павленко

Адвокат протестующе поднимает обе руки.

— Но, господин председатель, существом дела именно и является литературная деятельность моего подзащитного!.. Вот перевод «Бориса Годунова», сделанный Плиекшаном еще на гимназической скамье… Разве это не похвальное применение литературных способностей обвиняемого?..

Райнис хмуро отворачивается от адвоката, но тот не обращает на это ни малейшего внимания и с жаром продолжает:

— …Вот наброски будущих драматических произведений… Латышские народные сказки… Замысел пьесы о русском богатыре Илье Муромце… Прекрасный библейский сюжет об Иосифе и его братьях…

Прокурор вытаскивает из кипы своих бумаг листовку и, потрясая ею в воздухе, бросает реплику:

— А кто сочинил эту листовку?!

Его тут же прерывает звонок председателя.

Адвокат берет в руки большую кипу рукописей и невозмутимо отвечает:

— Увы, господин прокурор, это не установлено… Но зато не подлежит никакому сомнению, что все эти произведения сочинил именно мой подзащитный…

Аспазия с одобрением и надеждой смотрит на адвоката. Аннушка удовлетворенно улыбается.

Адвокат выпрямляется и привычным движением поправляет волосы. Видимо, он уже подходит к концу.

— …Пусть за подписью никогда не существовавшего Райниса появилось несколько стихов на скользкие темы, но это мимолетное увлечение поэта и не больше… Что перевесит на весах правосудия — вся эта груда искренних рукописей или несколько песен о призрачной свободе? И какой поэт не отдал дань увлечения красивым, но бесплодным мечтаниям о счастье всего человечества!..

Адвокат обращается к публике и с большим пафосом заканчивает:

— …Если Райнис и несет какую-то ничтожно малую часть вины, то безусловно заслуживает снисхождения! Господа судьи! Так дайте же ему возможность вырваться из плена невольных заблуждений! Верните поэта его тоскующим музам!.. Я кончил…

Бурные аплодисменты.

Аннушка шепчет Аспазии на ухо:

— Ну, теперь все будет хорошо…

На лице Аспазии волнение:

— Не знаю, Аннушка, не знаю…

Адвокат собирает бумаги. К нему подходят разные люди, пожимают руку.

Рядом с адвокатом оказывается Аспазия.

— Я не знаю как вас благодарить…

Адвокат отвечает с вежливой иронией:

— О-о… С тех пор, как финикияне изобрели деньги, этот вопрос перестал быть затруднительным…

Председатель суда звонит в колокольчик. Постепенно стихают шум и голоса в зале.

И в полной тишине раздается безразличный голос председателя:

— Суд предоставляет последнее слово обвиняемому.

Студенты, заполнившие проходы, усиленно напирают на цепь стражников.

Председатель обращается к Райнису.

— Напоминаю, что от вашей искренности и прямоты зависит ваша судьба.

Райнис встает, обводит глазами весь зал. Начинает говорить медленно и спокойно:

— Да, я скажу искренно и прямо… Моим последним словом будут стихи, которые господин адвокат не смог процитировать, так как они написаны мною недавно.

Возбужденное оживление в зале. Адвокат с беспокойством прислушивается к словам подзащитного.

И Райнис с подъемом читает свое стихотворение «День страшного суда»:

Горячих многоЗамрет сердец,И много смелыхСразит свинец.Задушит многихНочной кошмар,Пока взовьетсяИз искр пожар.Немало кровиПрольет народ,Пока исчезнутИ стон и гнет…

Публика взволнованно переговаривается… Многие поднимаются со своих мест.

Абелите сжимает руку Приеде. У того вырывается возглас:

— Вот это — наш Райнис!

…Погибнут сотни,Но вместо них,Немало тысячПридет других…

Аспазия, комкая платок, кричит:

— Ян!.. Ян!..

Все сильнее волнение в зале… Шум… Без конца трещит председательский звонок… Но все громче звучит голос поэта…

…Замолкнет голос,Но в тот же мигДругие десятьПодхватят крик.Все загрохочетИ там и тут,И вздрогнут зданьяИ упадут!..

Председатель бросает колокольчик в сторону:

— Я лишаю вас слова!

К Райнису устремляются стражники.

Он, торопясь, продолжает читать…

…Вам скрыться где-тоНапрасный бред:Твердынь надежныхНад вами нет!..

Председатель в бешенстве приказывает внезапно охрипшим голосом:

— Убрать подсудимого! Очистить зал!

Стражники схватывают Райниса, волокут к выходу.

Абелите вскакивает на скамью, опираясь на плечо Приеде.

Райнис, цепляясь руками за перила, успевает бросить в зал:

…Дворцов и башенВам не сберечь, —Их сбросят скалыС могучих плеч!..

Стражники грубо выталкивают поэта через узкую дверь. Его голос смолкает.

И вдруг Абелите взволнованно и гневно читает стихотворение как раз с того места, на котором оборвался голос Райниса:

…Вас не укроетИ глубь болот…Черней вы черныхСтоячих вод!..

К Абелите проталкиваются стражники. Приеде стаскивает девушку со скамейки и укрывает в толпе. Смятение в зале. Стражники теснят публику к дверям. Давка и выкрики.

Никаноров кричит громче всех:

— Молодчина Райнис!..

Молодая работница возбужденно шепчет:

— Я его запомню на всю жизнь!..

В изнеможении облокачивается Аспазия на барьер скамьи подсудимых. Пустыми глазами смотрит она на дверь, в которую увели Райниса.

Большой лист бумаги с гербом Российской империи.

По указу Его Императорского Величества, Рижский окружной суд в открытом судебном заседании, в котором присутствовали: председатель — В. М. Базилевский; члены суда — В. А. Чуланов, И. К. Иванов; секретарь — А. К. Константинов, при участии прокурора окружного суда — И. Е. Антонова, — заслушал дело Плиекшана, Яна (Ивана) Христофоровича, он же Райнис, обвиняемого в преступлениях, предусмотренных статьей 269 (части 1, 2, 3) Уложения о наказаниях,

и приговорил:

к ссылке сроком на пять лет.

Вступает музыка. В ней звучат мелодии русских народных песен.

Снега… кружит по бескрайним полям поземка…

Сугробы… Метели… Снега все сильнее заметают леса… перевески… редкие деревеньки…

Небольшой домик на окраине села Слободского — здесь Райнис отбывает ссылку. Все кругом завалено снегом и только маленькая протоптанная дорожка ведет к самому крыльцу.

Комната Райниса. Замерзшее оконце… Деревянная кровать в углу… Сундучок с книгами…

Посреди комнаты стоит грубо сколоченный стол… на нем бумаги, черновики, рукописи…

Маленький листочек бумаги. На нем строки стихотворения:

…Мы победим — день этот настанет!Об этом мой голос звенеть не устанет!..

На опушке заснеженного леса круто поднимается холм. На нем растет одинокая сосна. Вершина ее разбита молнией, но могучая крона неумолчно шумит в темной синеве неба. Внизу, на коре, надпись, вырезанная ножом: «Райнис. Латвия».

Возле сосны стоит Райнис в зимнем пальто и в валенках и, не отрываясь, глядит на дорогу…

В тусклом отблеске зимнего солнца темной лентой вьется далекая дорога мимо ветряка мельницы, заваленного сугробами села. В сизую мглу уходят бесконечные верстовые столбы.

Через перелесок бежит мальчик-подросток в шапке-ушанке и отцовских валенках. Еще издали он замечает Райниса и громко зовет:

— Дядя Райнис!

Поэт оживился… спешит навстречу мальчику. Мальчик с трудом переводит дух:

— Вас кличут!

Райнис спрашивает:

— Кто, Филька?

Мальчик подходит ближе и, озираясь по сторонам, сообщает:

— Велели притти к Харитону, ямщику…

Райнис настораживается… Тень внутреннего волнения пробегает по его лицу.

— Кто велел?

Филька опять оглядывается и таинственным шопотом отвечает:

— Человек один, прохожий…

Изба ямщика Харитона. Деревянный стол, табуреты, полки с горшками, русская печь… В углу висит большой киот, перед ним горит лампада.

Райнис стоит возле окна, крепко сжимая в объятиях человека в шерстяной фуфайке. Человек этот, в свою очередь, обнимает поэта.

Солнечные лучи, Падающие через оконце, освещают усталое, похудевшее лицо Александрова.

Райнис усаживает его на табурет.

— Вот это встреча!.. Александров, друг!.. Откуда ты?.. Как ты сюда попал?

Александров с улыбкой его перебивает: